СЕДОВ Г. Я.

СЕДОВ Георгий Яковлевич (1877—1914). ...Этому человеку не один раз приходидилось спорить с жизнью.

С детства всё пророчило мальчику — будешь неграмотным рыбаком, как отец. «Нет,— говорил он себе,— я буду учиться. Нельзя? Трудно? Денег нет? Чепуха! Я здоров, силён, и я всё смогу!»

И вот он — образованный офицер, знаток морского дела. За его плечами не одна блестящая экспедиция: на Колыму, на Новую Землю. Это только подготовка к самому главному, о чём он мечтал, к чему готовился едва ли не всю жизнь: Северный полюс, опаснейшая экспедиция.

Несмотря на помехи, которые создавали Седову царские чиновники, летом 1912 г. экспедиционный корабль «Святой Фока» покидает порт в Архангельске. Он держит путь к Земле Франца-Иосифа, где экспедиция предполагала зимовать. С первыми лучами нового полярного дня Седов и его товарищи хотели отправиться пешком и на собаках к полюсу.

Кто знает, может, и тут одержал бы победу этот настойчивый человек, не будь зима в тот год слишком ранней. Тяжёлый корабль вмёрз в лёд возле северной оконечности Новой Земли.

Первая зимовка прошла блестяще. Седов и его товарищи отправлялись в пешие походы, исследовали Новую Землю, составили новые, точные карты. Прошло лето, но льды по-прежнему крепко держали корабль. Только в начале сентября лёд начал ломаться. «Святой Фока» опять на плаву. С невероятным трудом, почти без топлива, словно подгоняемый неиссякаемой энергией Седова, корабль кое-как доплыл до Земли Франца-Иосифа и здесь стал в бухте Тихой. На железного начальника экспедиции обрушился очередной удар: судно с углем не пришло... Предстояла новая тяжелейшая зимовка, а силы участников экспедиции уже были подорваны. Началась цинга. Заболел и сам Седов. Отличное здоровье его сдало, но воля и настойчивость не изменили ему. Товарищи уговаривали его остаться на корабле, отложить поход на полюс. Нет! Отложить — значит совсем отказаться от того, чего он добивался с таким трудом. «Я верю в свою счастливую звезду»,— сказал Седов.

...По льду между островами Земли Франца-Иосифа с трудом пробираются три собачьи упряжки. Стоит февраль 1914 г. Полярная ночь на исходе, но солнце ещё прячется где-то за высокими горами. Нарты движутся медленно, то и дело приходится обходить стороной беспорядочное нагромождение льдов — торосы. А порой люди проваливаются в рыхлый снег едва ли не по шею. С тремя упряжками управляются двое. К средним саням привязан,— чтобы не вывалился,— больной Седов. Он надрывно кашляет, иногда впадает в забытьё. Очнувшись, с беспокойством подносит к глазам компас. «Курс норд»,— слабо доносится его команда сквозь пургу. «Есть, курс норд»,— отвечают матросы и идут вперёд сквозь метель и мглу.

Привал. В палатке шумит примус. Седов заполняет страницы своего походного дневника. Его знобит. Он трудно дышит. «Воскресенье, 16 февраля. Сегодняшний день сидели у пролива и ждали, пока замёрзнет, а он не замерзает, и только, видно, здесь большое течение... Завтра думаем тащиться на восток, может быть, там обойду воду... Увидали выше гор впервые милое родное солнце. А как оно красиво и хорошо! При виде его весь мир в нас перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удручённые, под 82п широты...» Рука больше не слушалась... Это были последние слова Седова. Он отдал жизнь во имя великой своей мечты.