ГРИГ Э.

ГРИГ Эдвард (1843—1907). Когда будешь в лесу, прислушайся к шорохам трав,  жалобному зову иволги; ели и сосны будут протягивать пушистые ветви прямо к твоим глазам, подстилать под ноги ковёр из сухих иголок. Если потом спуститься по песчаным дюнам к заливу, свежий ветер принесёт отголоски старинных матросских песен, простых и сильных, как дыхание северных морей у берегов Норвегии.

...Мальчик целый день бродит по берегу, всматривается в небо: в облаках ему чудятся светлобородые великаны с добрыми глазами, феи, косматые гномы. Вечером, на улицах старинного норвежского города Бергена, где Эдвард родился и рос, он снова услышит и увидит в мерцающем свете газовых фонарей то, чего не видят взрослые. В ушах у него постоянно звучит разноголосый хор, напевающий удивительные песни.

Это умение видеть и слышать по-особенному, отыскивать чудеса в самых обыкновенных вещах он сохранит надолго, на всю жизнь. Спустя много лет эти чудеса оживут в его музыке, которая сделается голосом его родной Норвегии и её народа. Его имя — Эдвард Григ — облетит многие страны, о нём узнают в Европе и Америке, он найдёт друзей в России. «В его музыке есть что-то нам близкое, родное, немедленно находящее в нашем сердце горячий сочувственный отклик»,— сказал о нём Пётр Ильич ЧАЙКОВСКИЙ.

Григ познакомился и подружился с ним в Германии. Но вообще-то он не очень любил покидать пределы своей родины. Последние двадцать лет жизни он почти безвыездно прожил в маленьком холмистом Трольдхаугене — живописной окрестности родного Бергена.

Там высокие деревья вплотную обступили деревянный домик; от фиорда вверх вьётся узенькая тропиночка. По ней к домику поднимались рыбаки, рабочие ближней лесопилки, крестьяне. Они молча рассаживались под окнами и слушали музыку. Из раскрытых окон лились звуки фортепиано, которые рассказывали о красоте родных лесов, о привольной песне, несущейся по родным морям, о светлом северном небе. Когда Григ играл «Норвежские танцы», людям казалось, что они вновь побывали на крестьянской свадьбе времён своей молодости: деревенский скрипач взял первые весёлые аккорды, и яркие костюмы замелькали в движениях старинного танца.

Дом Грига в Трольдхаугене стоит и сейчас. Тропинки протоптаны многочисленными посетителями из разных стран. Ведь его музыка близка не только норвежцам, она понятна всем, кто любит настоящее живое искусство — доброе, простое, человечное.

Когда зимой снег ложится на ветви деревьев, окруживших домик, и закрывает плотным ковром крышу, чудится, что за поворотом тропинки, за высокой елью притаились герои произведений Грига. Вот викинги — северные богатыри, чью поступь мы слышим в его фортепианной балладе, в пьесах из «Хольберг-сюиты». И ещё кажется, что в морозном воздухе застыла ласковая мелодия, полная нежности и печали, зов или жалоба. Это голос Сольвейг, героини пьесы Ибсена «Пер-Гюнт». Музыку Грига к этой пьесе ты узнаешь и полюбишь, если она тебе ещё неизвестна. Навсегда запомнишь ты Сольвейг, верную, терпеливую подругу Пера, прождавшую его всю жизнь:

Быть может, зима и весна промелькнёт,
И ясное лето, и снова весь год.
Но когда-нибудь, знаю, придёшь ты сюда.
Всё жду тебя здесь, как сказала тогда.